Нелегкие вопросы легкого жанра

Герард Васильев: «В оперетту идут за любовью»

Народный артист России Герард Васильев гордится тем, что «трудный лёгкий жанр» стал его судьбой

Любая женщина грезит о настоящем мужчине. Которому никакое горе не могло опустить плечи, согнуть спину, склонить голову. Хорошо бы еще – и с чувством собственного достоинства… Или в наше время все это непозволительная роскошь? Хотя одного такого человека нам отыскать удалось. Уже несколько десятилетий Герард Васильев был и остается в нашей стране бессменным символом идеального мужчины, рыцаря каждой женской мечты.

– Герард Вячеславович, вы считаете, что так велико воздействие оперетты на публику?
– Мне довелось выслушать немало трогательных историй. Например, как муж с женой месяц не разговаривал, потому что она пошла на «Сильву» с подругой, а не с ним. Во время Великой Отечественной войны в Оренбурге выпускники военных училищ перед отправкой на фронт обязательно посещали театр музыкальной комедии, традиция такая существовала. В театр хотели попасть все. Однажды дедушка моей жены, который в то время был то ли главным администратором, то ли заместителем директора театра, был вынужден отказать какому-то генералу в контрамарке: мест не было. Тот обиделся, снял с деда бронь и отправил на фронт.
– Ваше военное детство – Суворовское училище, военное училище имени Верховного Совета РСФСР – оставило любовь к военным картам?
– У меня до сих пор на почетном месте стоит учебник военной топографии. Есть, кстати, очень хороший анекдот про карты: «Бабушка, смотри, военные карту развернули! Сейчас дорогу будут спрашивать».
– Сегодня на эту тему пишут мало, но все же, что вы можете сказать о зрительской культуре?
– А помните, как зимой брали специальные сумочки, чтобы надеть в театре лодочки, а зимнюю обувь сдать в гардероб? Теперь этого нет. В прошлое время в каждой квартире на кухне висел громкоговоритель и постоянно звучали драматические спектакли, оперные постановки, симфоническая музыка… То есть, грубо говоря, нам навязывали высокое искусство. Втыкали в наши уши, чем воспитали вкус целых поколений, за что мы признательны и благодарны.
Радио – выдающееся изобретение Попова: хочешь – случаешь, а нет – выключаешь. Казалось бы, с телевизором то же самое – а вот и нет. Есть в нем какая-то нечестная заманка. За окном все серо, холодно, невзрачно, люди под зонтиками бегут в черных одеждах. А тут у тебя в маленьком окошечке яркая картинка. Сложно от нее оторваться.
Но телевидение не погубит театр, потому что никогда не сможет дать зрителю то единение эмоций, ради которого он приходит в театр.
Я с любовью и с большим терпением отношусь к своему зрителю, всегда желаю ему добра. Единственное, что мне важно, – чтобы зритель не только понял моего героя, но и почувствовал: что актер увидел в этом персонаже, отчего играет именно его. Потому что если мне персонаж не нравился – я не играл.
– Отказывались?
– Было. Вот у нас ставили спектакль «Холопка». Там есть такой персонаж – Никита Батурин. Я всю жизнь пел его «Гусарскую песню»: «Эй, гусар! Пей вино из полных чар! И песню пой!» В этой же постановке по замыслу режиссера он оказался горьким пьяницей, который проиграл в карты своего брата, не помешал ложной свадьбе, хотя понимал, какой подлог устраивает Кутайсов! И я отказался: написал обстоятельное письмо на нескольких страницах на имя директора театра. Писал: не могу спекулировать симпатией зрителей, пропагандируя пьяное подонство. Честь дороже!
– Оперетта сегодня нуждается в массовой рекламе?
– Да, нуждается! Хотя бы для того, чтобы не говорили, что оперетта умирает. Потому что если весь город обклеен, обвешен рекламными растяжками, а об оперетте ни слова, то создается впечатление, что ее как будто бы и нет. А для того, чтобы знать правду, надо просто прийти в переполненный зрительный зал Театра оперетты.
– Пишут ли оперетты современные композиторы?
– Скажем так: пишут произведения для музыкального театра, определить жанр в наше время становится все сложнее и сложнее.
Создается довольно много новых интересных произведений. Это и знаменитый «Норд-Ост», написанный бардами Васильевым и Иващенко, «Монтекристо» молодого композитора Игнатьева, «Силиконовая дура» Пантыкина.
Создание некоторых новых произведений инициирует Фонд Герарда Васильева по сохранению и развитию жанра оперетты, основанный мной в 2003 году.
Так были написаны мюзиклы Андрея Семенова «Золушка» (спектакль идет в «Московской оперетте») и «Карлсон, который живет на крыше», воплощенный усилиями нашего фонда и Академии детского Мюзикла (спектакль идет на сцене театра Вахтангова). Сейчас в московском театре оперетты начинается работа над мюзиклом Александра Журбина «Цезарь и Клеопатра». Премьера будет приурочена к моему 75-летию. Я репетирую Цезаря.
– Но ведь у этой пары «хеппи-энда» не было?
– Согласно истории был. Клеопатра даже какое-то время жила в Риме, она родила Цезарю сына, которого назвали Цезарионом. А вот Бернард Шоу, по пьесе которого написано либретто, решил иначе: у него Цезарь расстается с Клеопатрой. Мы решили придерживаться истории. Поэтому хеппи-энд будет.
– А ваш Цезарь, каким вы его себе представляете?
– Мне очень близок Цезарь Бернарда Шоу. Я перечитал огромное количество литературы, и у меня более или менее сложился типаж его души, не могу не восхищаться деятельной его натурой, трезвым умом, умением с честью выйти из, казалось бы, безвыходной ситуации. Мне Цезарь понятен.
– Какой будет ваша царица – Клеопатра?
– Я совершенно доверяю мнениям либреттиста и режиссера-постановщика Жанны Жердер, композитора Александра Журбина и музыкального руководителя спектакля Ксении Жарко. Пока идет кастинг, я лишь изредка поглядываю на очередных претенденток. Поверьте, когда на прослушивание приходит около тридцати потенциальных Клеопатр, а я скажу: «Надо взять вот эту!», потом непременно пойдут разговоры, что взял ее на эту роль Васильев. Мне эти разговоры ни к чему. Я любил своих многочисленных партнерш: Сильв, Мариц, Веселых вдов, Летучих мышей. Со всеми были, конечно, разные отношения в жизни, а на сцене все видели только любовь!
– Не обидно вам, что оперетту называют легким жанром?
– Легкий – значит, нас воспринимают легко, к нам идут отдохнуть: за чистыми чувствами, за сентиментальностью, за любовью, за добротой. Об оперетте еще говорят: «Этот легкий трудный жанр».
То есть прямо по Суворову: тяжело в ученье – легко в бою.
Знаете Владимира Атлантова? Выдающегося драматического тенора, спевшего Хозе, Отелло, Германа. Мы с ним оба учились в ленинградской консерватории в классе Натальи Болотиной.
Но судьба нас развела – он стал оперным певцом, я пошел в оперетту. И вот однажды в Кремлевском дворце съездов был концерт нашего театра «Оперетта! Оперетта!» Декорацией этого концерта служила огромная лестница. И мне надо было с обратной стороны (чтобы меня не видели зрители, сидящие на балконе) быстро подняться наверх и сразу же начать петь вместе с хором.
Атлантов поймал меня после выступления: «Как после такой пробежки ты поешь, не сбив дыхания? Когда я в «Пиковой даме» после пения читаю письмо в казарме, а потом вновь начинаю петь – мне надо очень серьезно сосредоточиться». – «Такая специфика, Володя, – легкий жанр!» – сказал я.
– Не жалеете, что не в оперу, а в оперетту судьба завела?
– Нисколько. В 1967 году, после окончания консерватории, я провалился на третьем туре конкурса в стажерскую группу Большого театра. Но к тому времени я уже прослушался в Новосибирский театр музыкальной комедии: там я понравился, меня брали. В Москве же сказали: приезжайте через год. Но когда я год проработал в Новосибирске, то понял: ни в какую оперу я не пойду. За 8 месяцев работы в оперетте я сделал 6 центральных ролей, среди которых Эдвин в «Сильве», Данило в «Веселой вдове», Баринкай в «Цыганском бароне», Орловский в «Летучей мыши». Поэтому, когда получил приглашение из двух театров оперетты – ленинградского и московского, моя судьба была решена.
– Есть роль, которую вы не сыграли, и жалеете об этом?
– Этот спектакль не шел в Московском театре оперетты. Поэтому думаю, что еще сыграю эту роль – Грека Зорбу («Грек Зорба» – мюзикл Микиса Теодоракиса). Когдато я видел этот спектакль в Праге, где Зорбу замечательно играл Йозеф Бек.
– Вы постоянно удивляете публику: создали Фонд по сохранению и развитию жанра оперетты, выпускаете журнал Оперетта Land. Что дальше?
– Продолжать работать, воспитывать сына Сережу, который непременно станет театральным человеком.
http://www.vmdaily.ru/article.php?aid=86466