Нелегкие вопросы легкого жанра

Артист-вокалист, ведущий мастер сцены Белорусского государственного академического музыкального театра
ВИКТОР ЦИРКУНОВИЧ<\/u><\/a>

Обаятелен и остр на язык, талантлив и харизматичен, нескучен и непрост... Артист белорусской оперетты Виктор Циркунович, один из самых востребованных на сегодняшний день солистов театра, признается, что не планировал для себя именно театральную карьеру. Но все сложилось так, как сложилось. Здесь, на сцене Музыкального театра, его энергия и темперамент пригодились лучше всего. Виктор – человек настроения, в один момент весел и раскрепощен, в другой – кажется, что лучше не подходить к нему близко. Пожалуй, это влияние знака зодиака – артист по гороскопу Весы, и ему сложно удержать себя в равновесии. Так же, как и в жизни, на сцене Виктор неоднозначен и неровен в игре: многие поклонники театра с восторгом следят за его перевоплощениями, впрочем, немало и тех, кому абсолютно не близка манера игры Виктора Циркуновича. Одного у артиста не отнять: он никогда не бывает сер и скучен, когда он на сцене, его невозможно упустить из виду. Виктор способен привлечь к себе внимание в любой, даже самой незначительной роли. И это происходит вовсе не из-за его личного стремления выпятить себя, просто слишком многого эмоций и энергии внутри этого человека...

Виктор Циркунович окончил Белорусскую академию музыки, где его готовили как оперного певца, в труппе Белорусского государственного академического музыкального театра он с 2003 года. Постепенно артист набирал репертуар, примерял на себя разные образы, в общем, непосредственно в творческом процессе, на практике постигал тонкости профессии.
За восемь лет он сыграл более трех десятков разнохарактерных ролей в классических опереттах, мюзиклах, музыкальных комедиях, спектаклях для детской аудитории.
Среди самых значимых: Наполеон Сен-Клош ("Баядера" И. Кальмана), Стефан Корда и Зупан ("Марица" И. Кальмана), Негуш и виконт де Каскада ("Веселая вдова" Ф. Легара), Даниэль ("Шляпа Наполеона" О. Штрауса), Семка ("Бабий бунт" Е. Птичкина), Генка Бессмертный ("Севастопольский вальс" К. Листова), Фернандо ("Доротея" Т. Хренникова); Харон ("Орфей и Эвридика" А. Журбина), Стойкий оловянный солдатик ("Стойкий оловянный солдатик" С. Баневича), Сергей Кайсаров ("Небесный тихоход" М. Самойлова), Трубадур и Осел ("Приключения бременских музыкантов" Г. Гладкова), Мешем ("Стакан воды" В. Кондрусевича), Бармалей ("Айболит-2002" И. Левина), Бинсток ("Однажды в Чикаго" Дж. Стайна, Г. Миллера, Дж. Кандера), Шустов ("Голубая камея" К. Брейтбурга). Любимыми же для артиста стали роли классических опереточных "простаков", в которых он демонстрирует все навыки профессионального "каскадного" актера и с легкостью завоевывает внимание и любовь публики.
Да и коллеги Виктора Циркуновича отмечают: он один из тех, кто одинаково органичен и в классических спектаклях, требующих серьезной вокальной школы, и в музыкальных шоу, где необходимо петь в эстрадной манере.
О себе и своих взглядах на сегодняшний музыкальный театр Виктор Циркунович рассказал посетителям форума "Нелегкие вопросы легкого жанра".

– Сейчас Музыкальный театр делает ставку на академический репертуар, выбирается для постановки классический материал. Ты согласен с таким курсом?
– С появлением главного режиссера, Сусанны Цирюк, думаю, что-то изменится, будет больше классики ставиться. Премьера новой "Сильвы" тому пример.
– Еще сейчас постепенно убирают подзвучку в спектаклях. Как ты на это смотришь?
– Да, убирают микрофоны со сцены, но смысл от этого не изменится: кто работает, тот и будет работать. Споет и громко, споет и тихо, ничего страшного в микрофонах не вижу. Впрочем, в кое-каких нюансах я согласен с этим решением, потому что идет искажение звука, тембрального звука.
А вообще, я не приемлю такого: мол, могу на улице спеть, а могу и в театре. Считаю, что молодежь в той же консерватории должна осознавать, что нужно серьезно учиться для того, чтобы петь в театре.
– Может быть, многие смотрят на Музыкальный театр, как на первый, начальный этап своей карьеры?
– Взять, к примеру, наш оркестр. Говорят о том, что он хуже по сравнению с Большим театром, филармонией… Я так не считаю, ведь все учились в одной и той же консерватории, у одного и того же педагога. Просто нашим музыкантам нравится жанр оперетты. Мне он тоже нравится! Я готовился как оперный певец, а полюбил оперетту! Отдал десять лет учебе, чтобы выйти на театральный уровень. Оперу я очень уважаю, но она не близка мне. Я люблю юмор, мне нравится шутить, где-то импровизировать. А опера – это более серьезный жанр, там это неуместно.
– Да и твоя органика практически идеально подходит для оперетты...
– Я изначально не думал, что вот, все – я рожден для оперетты. Такого не было. Но пришел в театр и появилось понимание того, что попал туда, куда нужно. Я начал заниматься, учиться у коллег. Иногда спрашиваю у партнеров, что можно в образ внести. Я этого не стыжусь. Мы учимся всю жизнь. Бывает, иногда выстраиваешь роль, вроде бы чувствуешь персонаж, а со стороны посмотришь – роль совершенно пустая. Значит, что-то неправильно, и более опытные артисты как раз могут подсказать, в каком направлении работать.
– Как тебе работалось с Сусанной Цирюк?
– С ней пока мы работали только в одном спектакле – ревю "Однажды в Чикаго". Она открытый человек, спокойно смотрит на вещи. И не тиран, как мне показалось. Хотя я наслышан о том, что она может и жестко себя повести.
– Что для тебя сложнее или проще: освоить вокальную партию, выстроить образ или выучить хореографический рисунок?
– Легче, конечно, вокальную партию выучить, ведь этому я учился. Танец? Пятьдесят на пятьдесят: кое-что могу быстро уловить, но опять же без репетиций никуда! А выстроить образ – это сложно, все приходит только со временем. Иногда бывает такая роль, что чувствуешь себя полным ничтожеством, не имея ни малейшего понятия, как это делать...
Стараешься избегать каких-то актерских штампов, чтобы от спектакля к спектаклю не были видны другие роли. Но если такое случается, то потому, что репертуар большой, занятость большая. Просто психологически не успеваешь перестроить себя. Бывает, что работаешь все выходные: утром детский мюзикл, вечером классическая оперетта. Иногда получается, что невольно переносишь из спектакля в спектакль вокальную манеру. Можешь эстрадой спеть классику или наоборот: мюзикл в классической манере. Штампы – от нехватки времени на отдых, когда не успеваешь осознать, что ты сегодня играешь. А бывает, что просто текст улетает из головы.

Наверняка, немного найдется артистов, которые могут сказать о себе, что никогда не забывают текст или мизансцену, но Виктор Циркунович один из тех, кто не теряется на сцене. Прекрасная интуиция, хорошие партнерские качества, способность легко импровизировать и быстрый ум помогают ему удачно обыгрывать любой досадный казус, случайно возникший в спектакле. У Виктора есть и доброе отношение к миру, без иронии и сарказма, и такое необходимое в оперетте "летучее" чувство юмора. Всегда подкупает зрителей и его умение найти в любом своем персонаже отличительные черты и наполнить содержанием каждый момент существования на сцене.

– Твоя последняя на сегодняшний момент роль – это резидент секретной службы Шустов в мюзикле Кима Брейтбурга "Голубая камея"<\/u><\/a>, главный отрицательный персонаж. Критика отмечает, что именно этот образ лучше всего прописан в спектакле. Кстати, и автор мюзикла Ким Брейтбург отдельно отметил твою работу.
– Изначально мне в этом мюзикле не понравились какие-то моменты, но сам персонаж Шустова очень интересен. Я много репетировал дома, подбирал краски, которые можно внести в этот образ, чтобы построить роль на контрастах: он добрый и злой, негодяй и льстец. Я искал в тексте либретто переключение эмоциональных состояний героя, чтобы зритель поверил в реальность личности Шустова. Когда шла постановка спектакля, мне предлагали варианты поведения моего героя, но мне почему-то так не чувствовалось. Мне хотелось добавить Шустову презрительности, озлобленности на жизнь. Этот образ как раз позволяет показать персонажа в разных настроениях: сейчас он льстив и стремится угодить, затем он обижен и зол на несправедливость, потом завидует славе более успешного Орлова… Выходя из-за кулис на сцену надо нести то настроение персонажа, которое он обрел, не будучи на виду у публики. Он исчез из поля зрения зрителей, но жизнь его продолжается и вновь он появляется уже в другом настроении и с другими мыслями.

– Возможно, таких ролей, как Шустов, тебе как раз не хватало?
– Да, у меня не было раньше подобного героя. Были простаки, весельчаки, а такого разнопланового и неоднозначного не было. Хотелось работать над ролью. Самому. Получилось так, что я один репетировал, но в этом усталости не чувствовал, потому что мне нравилось. Когда не в радость, тогда и не хочется этим заниматься.
Да, конечно, любой актер дома продумывает роль, работает над ней. Бывает еще такое: вроде бы не готовился особо к спектаклю, но он идет очень легко. А бывает, начинаем играть, и все через какие-то паузы... Тянется эта резина, и ждешь – скорей бы он закончился, этот спектакль. А бывает, не успеваешь, кажется, на сцену выйти, а уже поклоны!
– Ты себя считаешь универсальным артистом музыкального театра?
– Если смотреть по репертуару, то да. Но судить об этом только зрителю!
*смеется*

Сайт Виктора Циркуновича: http://victor-tsirkunovich.narod.ru/<\/u><\/a>

Все права на интервью принадлежат форуму "Нелегкие вопросы легкого жанра" -http://www.operetta.forum24.ru/. При цитировании ссылка на ресурс обязательна.